огда поэтика в своей святой утробе

Носила чадо – философию, а в ней

Себе погибель лютую и меж теней

Присутствие, так словно бы во гробе,

Бельмастые пророчества в том мире

Остались – там Аркадия меж стран

Иных была цветущей, будто храм,

Чей белый мрамор помнил эту лиру.

 

Хмельную сладость слога, и в вино

В той амфоре души, где сонно дно,

Преображали таинством, как слёзы;

Они лились с туманами под светом

Луны, воспев пророчеств темноту,

Чтобы направить песню в пустоту,

Очистив духов мрак в строфах поэта.

 

И так бывает – философия бессильно

Низвергнута в симпосии, так хмель

Наполнит члены все, и тем свирель

Гетер кружение ведёт, красы обилье

Рождает ревностью поэтики консорт

Душа, сейчас, забывшись в страсти,

И мудрость, словно дщерь напасти,

Отринув нежностью неуловимой нот.

 

Поэтика – так девственна, но в страсти

Той непорочности изыскана, проста…

Ах, целомудрием исполнена творца,

Того, что наделён безмерной властью

Над знамым мудрецом, но до тех пор,

Пока в гетер круженье, в хмель вина

Симпосий не прольётся, флёром сна

Морфей не скроет бесполезный спор.