О сущности цветов музыки, утратившей плоды поэзии

еж лоз хмельных в томлении игривом
Смоковница однажды возросла,
Поднявшись к небу в гордости строптиво,
Вдруг расцвела над миром всем на диво,
Но в красоте плодов не принесла.

Зефир-юнец вскормил листву и нежно
В росе купал её изящный стан.
Так в целомудрии росла она безгрешно,
Поднявшись в красоте своей неспешно,
Рассеивая солнечный дурман.

Насытившись дождями хлябей лунных,
Так благодатно в тишине цвела,
В том окруженье лоз бессмертно-юных,
Где проливались слёзы песен, струнных
Созвучий… В них любовь жила!

В любви пьянящей лоз здесь вызревая,
Глаза пленила красотой; но вот
Однажды господин, ту твердь обозревая,
Узрел: смоковница, цветком произрастая,
В цветенье буйном плода не даёт.

И вот призвал он виноградаря и строго
Велел строптивую от корня оторвать
И бросить сохнуть-увядать у той дороги,
В пыли которой только нищий и убогий
Фортуны обречён юдоль познать.

…………………………………………………….

Так точно музыка, не знавшая строфы,
Подобна кубку, что лозы не ведал,
Даже в ажурной вязи бесконечной красоты
Сродни смоковнице той, что не даст плоды.
Её за то крестьянин смерти предал.

Так что ж та музыка, не знавшая поэм?
Цветок изыскан, всё же бесполезен.
Её мотив красив, но бесприютно нем,
Поблекшей фреской он отстал от стен
И, словно прах пустой, не интересен…